— Вспомни, как ты работала в старые добрые времена, и действуй соответственно. То есть еще раз все хорошенько обдумай.

* * *

Кейт и Слаттери просматривали компьютерный файл Билла Пруитта, наверное, уже в сотый раз.

— Обычно в его доме на Парк-авеню работают два консьержа. — Морин Слаттери сняла с рукава своего хлопчатобумажного свитера пушинку. — Но в тот вечер, когда Пруитт погиб, один консьерж заболел гонконгским гриппом или чем-то в этом роде. Давай посмотрим… — Она вытащила из кипы бумаг на столе папку Пруитта. — Тот, кто остался работать, сообщил, что к Пруитту, кроме хорошо одетого мужчины лет сорока с лишним, в тот вечер никто больше не приходил. По его мнению, это было много раньше смерти Пруитта. К тому же Пруитт сам дал указание его впустить, потому что в этом доме просто так не пройдешь.

— Консьерж видел, как гость уходил?

Слаттери сверилась с бумагами и пожала плечами:

— Здесь ничего не сказано.

— Значит, с этим человеком вообще никто больше не работал?

— Я разговаривала с этим консьержем. Фамилию гостя он не запомнил. По его утверждению, это белый высокий мужчина, лет сорока, хорошо одет. Ничего подозрительного он в нем не заметил.

— Деймиен Трайп тоже был высокий и аккуратно одетый, только немного моложе. — Кейт нахмурилась. — А ты показывала консьержу фотографию Трайпа?

— Нет. — Слаттери опустила голову. — Наверное, нужно было это сделать, но, понимаешь, все развивалось так стремительно, как снежная лавина.

Кейт улыбнулась:

— Ладно, Морин. Забудь. Ничего бы это не дало. — Она взяла из бумаг Слаттери фотографию Трайпа, сделанную при аресте. — Но я, пожалуй, покажу ему эту фотографию. Просто так, ради успокоения.

— Консьерж признался, что в ту ночь отлучался пару раз. На три минуты в туалет и на пять — выпить кофе.

— Это означает, что в туалете он провел по крайней мере десять минут, чтобы опорожнить мочевой пузырь и еше где-то пятнадцать или двадцать, чтобы снова его наполнить.

— Очевидно.

— Так что за это время в дом можно было легко проникнуть. — Кейт взяла справку токсиколога по Пруитту. — Марихуана. Кокаин. Амиловый нитрат. Алкогольное опьянение второй степени. Разве этого не достаточно, чтобы убить человека?

— В соответствии с данными лаборатории — нет. Пруитт был мертвецки пьян, но все равно это к смерти привести не могло.

Кейт снова обратилась к фотографии мертвого Пруитта.

— В заключении коронера сказано, что ссадина на челюсти Пруитта была свежая. Она получена незадолго до смерти. — Кейт задумалась. — На месте преступления были обнаружены какие-нибудь неидентифицированные отпечатки пальцев?

Слаттери порылась в бумагах.

— Да. Два комплекта отпечатков, которые не соответствуют ни одному из фигурантов дела. Возможно, их оставил наш клиент, но это мы узнаем, только когда его поймаем.

Греческие урны в стеклянных кашпо. Черно-белый пол. Вестибюль дома номер 870 на Парк-авеню можно было принять за антикварный магазин, если бы не консьерж и дежурившие там полицейские. Кейт отыскала того, кто работал в ночь гибели Пруитта.

— Я уже разговаривал с полицией, — сказал он, подозрительно разглядывая Кейт. Она выглядела больше похожей не на копа, а на хорошо одетых женщин, которые каждый день проходили мимо него. — Я уже давал показания… несколько раз.

Кейт продемонстрировала ему удостоверение, а потом фотографию Деймиена Трайпа. Консьерж нахмурился, взял фотографию руками в серых перчатках и оперся спиной о мраморную стену.

— Нет. — Он отрицательно покачал головой. — Этого человека я никогда не видел. Извините.

— Вы уверены? Действительно никогда?

— Уверен.

— В соответствии с вашими показаниями, в тот вечер Билл Пруитт принимал какого-то гостя.

— Да, но это был другой человек, не с вашей фотографии. Он выглядел старше. И не был блондином.

— Вы сумеете его описать? Может быть, вам запомнились какие-то особые приметы?

— Он был высокий, в плаще. — Консьерж закрыл глаза, пожевал нижнюю губу. — А вот лицо расплывается.

— Вы запомнили плащ, а лицо нет?

Консьерж слегка смутился.

— Через этот вестибюль проходит много разных людей.

— Очевидно, вы позвонили мистеру Пруитту, сообщили о его приходе. Можете вспомнить фамилию?

Консьерж посмотрел на свои превосходно начищенные туфли и нахмурился.

— Это был сумасшедший вечер. Я работал один. Патрик слег с простудой, и больше никто не смог выйти, чтобы его заменить, и…

— Ничего, ничего. — Кейт приветливо улыбнулась.

Может быть, в квартире Пруитта есть нечто, связывающее его с Трайпом? Кроме кассет студии "Любительские фильмы». Не могу вспомнить, видела ли я дневник Пруитта. А запрестольный образ? В общем, если я здесь оказалась, то нужно посмотреть.

Квартира Билла Пруитта была обставлена безукоризненно. Кругом кожа и темное дерево. Кейт осмотрела картины на стенах. Большей частью это были работы французских импрессионистов, а также несколько акварельных морских пейзажей Джона Марина, небольшое количество гравюр ранних американцев, пара черно-белых фотографий тридцатых годов Эдварда Штайхена, но никакой старины, тем более итальянской. По крайней мере на виду. Предметы мебели стояли на своих местах хотя резные дверцы массивного шкафа были открыты, а содержимое — фотоальбомы, редкие книги, две антикварные вазы, — очевидно, переставлено, рассовано по углам и сложено на полу перед шкафом.

В библиотеке Кейт сразу направилась к большому дубовому письменному столу. Но эксперты, проводившие осмотр места преступления, разумеется, ее опередили. Все ящики были выдвинуты, бумаги переворошены. Остались только оплаченные счета.

Интересно, убийца тоже просматривал его бумаги? У Кейт вдруг снова возникло жуткое ощущение, как тогда в квартире Элены, что убийца был здесь и она делает сейчас то же самое, что и он. Ей показалось, будто преступник прячется где-то в тени. Она развернулась и, не обнаружив сзади никого, шумно вздохнула.

В ванной комнате, там, где был умерщвлен Пруитт, остались только пустой аптечный шкафчик и напольные весы с цифровым дисплеем. Кейт представила, как Билл Пруитт становится на эти весы в длинных черных носках и накрахмаленных белых трусах, беспокоясь об инфаркте, атеросклерозе, инсульте.

Бедный Билл, не об этом, как выяснилось, тебе нужно было беспокоиться. Но что же все-таки тогда произошло? Убийца вошел и прервал купание Билла? Нет, Пруитт должен был открыть дверь, а для этого нужно надеть халат. А потом? Билл начал сопротивляться, но убийце как-то удалось затащить его в ванну и держать голову под водой до тех пор, пока он не захлебнулся? Или преступник ударил Билла, а затем наполнил ванну водой и опустил его туда? Пруитт был мертвецки пьян и серьезного сопротивления оказать не мог.

Кейт попыталась представить, что произошло позднее.

Пруитт уже мертв. Убийца придал его телу позу, как на картине «Смерть Марата». Затем, видимо, решил захватить какой-нибудь сувенир на память и начал шарить по квартире. Возможно, запрестольный образ просто попался ему на глаза? Нет, он, наверное, был спрятан, ведь вещь краденая. И убийце для поисков потребовалось некоторое время.

Кейт решила повторить маршрут убийцы и двинулась из ванной в спальню. Здесь копы перевернули все вверх дном. Матрац был голый, никакого постельного белья, стенной шкаф открыт, вокруг разбросаны деловые костюмы и блейзеры, темно-серые брюки лежали смятые на полу поверх нескольких пар обуви — туфли, мокасины. Наверху ящики тоже все открыты. Их содержимое — превосходно выстиранные белые и голубые рубашки с монограммой Пруитта на карманах, вместе с десятью парами черных носков и по крайней мере дюжиной накрахмаленных белых трусов — разбросано по полу.

Да, бывает и так. Человек умирает, и его личные вещи сразу же превращаются в хлам, к которому относятся безразлично.